Н. Н. Глубоковский *

Деяния святых апостолов

ДЕЯНИЯ СВЯТЫХ АПОСТОЛОВ: этим именем в числе новозаветных писаний называется пятая книга. Примыкая непосредственно к Евангелиям, она является естественным продолжением их, соответственно действительному ходу событий. Новозаветная история покоится на искуплении Христовом. Последнее направлялось к тому, чтобы избавить падшее человечество от греховного рабства и доставить благодатное возрождение со всеми преимуществами богосыновства. Отсюда ясно, что дело Христово не могло замыкаться в себе самом и обязательно должно было иметь всемирное продолжение. Тут утверждение царства Божия неразрывно связывается с его осуществлением в церкви Христовой. Оба эти момента дополняют и поддерживают друг друга взаимно. Без фактического основания не было бы благодатного строительства, но и первое без второго оказывалось бы неудовлетворяющим своему назначению, как не давшее того действия, для которого производилось. Созидание неизбежно сопровождается распространением, а в описании этого процесса Евангелия натурально сменяются книгою Деяний, где захватывается эта дальнейшая историческая стадия.

По этому соотношению несомненно, что продолжение должно было почерпать все свои силы в самом историческом начале, для которого служит свойственным ему применением. Но если здесь был принцип всецело божественный, то и там потребны факторы, равно авторитетные по божественному полномочию. В этом обстоятельстве находит в книге Деяний свое точное объяснение и её название. По видимости оно не вполне согласно с содержанием, где говорится не о всех апостолах Христовых, а больше всего лишь о св. Петре и Павле, их трудах и подвигах. Однако — по смыслу дела — вопрос заключается не в количестве, которое совсем не затрагивается ни с какой стороны. Всё сосредоточивается на качестве, чтобы в продолжателях Христовых было несомненно достоинство лиц, правоспособных для этого призвания. Таковыми при жизни Господа были ближайшие ученики, и теперь нам свидетельствуется, что именно они являлись насадителями христианства, которое чрез них прямо возводится к божественному первоисточнику. Тут нельзя брать для надписания книги бесчленное Αποστόλων и передавать простым прилагательным («Деяния апостольские»), тогда достоинство будет несколько общим и утрачивает характер специального указания на собственно апостолов, в отличие от других вестников с этим именем. Не менее сего было бы неправильным и более прочное чтение των Αποστόλων толковать количественно, между тем вся речь о качественных прерогативах созидателей первохристианской церкви. Касательно их нам констатируется, что это были собственные апостолы Христовы, которые компетентны продолжать служение Христово и могли совершать это лишь в духе Христовом, почему будет истинно Христовою церковь апостольская, как и вся позднейшая.

Этой идеей освещается всё содержание книги. В начале её читаем, что ученики Господни пребывали в бездействии, пока не получили Духа Св. по обетованию Христову. Значит, открытие проповеди апостольской имеет божественную санкцию. В дальнейшем мы видим свв. Петра и Павла. Первый обладал бесспорною апостольскою авторитетностью, которая переходит и на всё благовестинческое служение, объединявшееся в нем. Второй по самой необычайности призвания оказался богоизбранным для распространения благодати Христовой. По этим двум лицам мы убеждаемся, что апостольское созидание было истинным продолжением искупительного подвига Христова. Чрез это последнее, воспринимается людьми в неповреждённости и бывает действенным в своей божественной силе во всей вселенной.

Здесь важно, что группировка рассказа около свв. Петра и Павла совпадала с историческим ходом апостольской евангелизации, сначала ограничивавшейся больше иудейством и потом перенесенной на язычество. Если и там и тут вдохновителями были апостолы, — отсюда мы усматриваем что церковь христианская, будучи апостольскою, везде была всецело Христовой. С утверждением этой мысли задача апостольской историографии представилась исчерпанною, ибо всем раскрывалось с неотразимостью, что продолжение соответствовало своему началу и нуждалось затем уже в усвоении. С этой стороны книга Деяний есть труд совершенно законченный, не оставляющий места для дополнений. Этим устраняется обратная гипотеза, защищаемая в наши дни наиболее энергично английским ученым проф. Рэмсеем, который предполагает, будто автор хотел издать трилогию, и третья часть не вышла лишь по непредвиденным причинам. Фактических данных для сего нет, поскольку название Евангелия Луки «первым словом» (Деян. 1, 1) говорит лишь о бытии второго и нимало не намекает, что за ними должно последовать третье и т. д. Сомнителен этот взгляд и принципиально. Подчеркивая неполноту историографического изображения по причине умолчания о дальнейшей судьбе св. Павла, он допускает, что книга Деяний имеет биографический интерес и желает осведомить с жизнью выдающихся двигателей первохристианской проповеди. Такое суждение страдает большою односторонностью и совершенно не оправдывается новозаветными писаниями. Все они далеки от чисто биографических целей и направляются к раскрытию спасительных путей благодатного искупления, как истинно божественного. В этом тоне и книга Деяний стремится показать божественно авторитетный характер апостольского благовестничества. Для иудейства это удостоверяется личностью св. Петра, а для язычества бесспорно потому, что переход в эту сферу был по божественному соизволению, причем в ней деятелем, выступает богоизбранный Павел. И это преимущество было обеспечено фактически навсегда, ибо утверждение христианства в тогдашней всемирной столице знаменовало собою возобладание над всею «тварию поднебесной» (Кол. 1, 23). Проповедью в Риме завершалось апостольское строительство церкви Христовой, и на этом пункте свящ. писатель прерывает свой рассказ не случайно, а в строгом; согласии с основною идеей. Последняя заключалась в том, что продолжение должно соответствовать своему божественному началу, дабы сделаться в мире равно божественным постоянным  историческим  явлением . С апостольским возникновением и освящением христианства на берегах Тибра, эта цель достигалась вполне, и здесь книга Деяний безусловно удовлетворяет своей задаче. Но ею не менее проникаются и все частности, которые направляются к данному итогу и взаимным сочетанием обеспечивают его незыблемость.

Всё писание приобретает внутреннюю целостность, обеспечивающую за ним единство по условиям происхождения. На этот счет уже о XVIII в. высказывались противоположные мнения, что кн. Деяний образовалась постепенно из разных источников, каких иногда (напр, у проф. К. Клемена) отыскивается до четырех — с тремя последовательными переработками, законченными не ранее первой четверти второго века. Внутренняя стройность всех подробностей и их планомерное соотношение не благоприятствуют такому процессу, заставляя допускать единого виновника, сконцентрировавшего весь материал с обдуманною систематичностью. Что до двойства течений, то оно ничуть не граничит с принципиальною противностью воззрений и в самом христианстве и просто констатирует особенности в апостольской миссии среди иудеев и у язычников. Этим скорее удостоверяется точность описания первохристианской евангелизации, которая шла именно от иудейства к язычеству и в каждом имела свой колорит. И чем непосредственнее отмечается последний, тем вероятнее близость автора к изображаемым событиям.

Отсюда вытекает, что происхождения книги Деяний должно искать в рамках апостольской эпохи. И нет к этому ни малейших препятствий, поскольку не усматривается следов постепенного литературного формирования. Об нём совсем не свидетельствуют и некоторые характерные отличия в тексте книги Деяний.

Кроме обычного типа её, имеется еще другой, который наилучше сохранился в древней (не позднее VI века) греко-латинской рукописи D, пожертвованной Ф. Безой кембриджскому университету. Эта группа текстов сравнительно с первою, более пространна по редакции и заключает немало новых данных фактического свойства из хронологии, топографии и т. п. В этих наслоениях не усматривается особой тенденциозности, и по своей необычности они требуют специального исторического объяснения. Вышеупомянутый Рэмсей думает, что здесь мы имеем прибавки позднейшего читателя, делавшего на полях свои заметки, которые потом были перенесены в самый текст; они произошли в Малой Азии уже во II-м веке и принадлежат лицу хорошо осведомленному, почему обладают высокою историческою ценностию. Но это толкование не обнимает всех фактов, ибо) 1) не все прибавки касаются малоазийских отношений и 2) есть достаточно корректур не фактических, а просто стилистических. При этом последние не содержат посторонних оттенков и, совпадая по языку с прочими частями, носят характер первоначальной оригинальности. Это наблюдение подкрепляется и вероятностью фактических добавлений. Совокупность этих данных послужила для галльского профессора филолога Фридриха Блясса точкою опоры к возобновлению и научной разработке старинной догадки (XVII в., голландского критика Леклерка) о двойственном издании книги Деяний. Предполагается, что сначала она была написана «начерно», но автор представил знатному Феофилу исправленный «чистый» экземпляр; первая — пространная — редакция по месту происхождения называется римскою (или β), вторая от своего предназначения именуется антиохийскою (или α). Эта гипотеза лучше раскрывает все текстуальные явления. В них —наряду с дополнениями — находятся и сокращения, причём во всех этих уклонениях замечается тенденция к устранению недоразумений, а это всего возможнее при авторской переделке. С другой стороны несомненно и то, что распространенные чтения больше встречаются у текстуальных свидетелей, связанных с Западом, где скорее и легче мог получить известность первичный оригинал, оставшийся в Риме.

По всем этим соображениям Бляссовская теория оказывается удачною и потому обладает правами научной вероятности. Она в свою очередь утверждает за книгою Деяний древность апостольского происхождения. В самом содержании нет элементов, которые отсылали бы к эпохе послеапостольской. Вопреки сему они оба отличаются высокими качествами: подчеркивается в одном пункте историческая неточность, как немыслимая в ближайшем к событиям лице и понятная в писателе позднейшем. Речь идет об усвояемых Гамалиилу словах (Деян. 5, 36), будто смятение из-за Февды было прежде текущих дней или до 30 г. по Р. Хр., когда по иудейскому историку Иосифу Флавию (Древн. XX, 5:1) эти волнения совершались при прокураторе Куспие Фаде, т. е. не ранее 44 г. Но внимательное сличение показывает, что берутся факты различные, ибо книга Деяний упоминает о происшествии до мятежа Иуды Галилеянина время переписи (5 , 3 7 ), a Иосиф Флавий это последнее событие относит к самому началу римского прокураторства (с 6 г. по Р. Хр.) в Палестине по удалении Архелая (Древн. ХVIII, 1:1; О войне иуд. II, 8:1 ; 17:8 ) и, след., Февдину смуту приурочивает к другому — позднейшему —  периоду, чем дееписатель. Поэтому и изображение не одинаково: y Иосифа Флавия рисуется лжепророк, уговоривший народ двинуться к Иордану, который Якобы расступится по его слову (Древн. ХVIII, 5:1): по книге же Деяний Февда выдал себя за кого-то великого и привлек около 400 человек. Теперь должно согласиться, что в новозаветном творении мы имеем новые сведения, истинность которых может быть оправдываема с достаточною убедительностию. Во всех прочих известиях замечается строгая пунктуальность. Достойны внимания, напр., описания морских плаваний со всеми перипетиями. Везде тут господствуют живость и наглядность с мельчайшею отчетливостию. Самая тщательная проверка дееписательского реферата специалистами морского дела (Джемс Смит, А. Брейвинг) свидетельствует, что его составлял непосредственный очевидец, невольно схватывавший все технические тонкости.

По всему этому книга Деяний естественно восходит к апостольскому веку. Тогда не будет оснований отвергать её заявление, что автор тожеством с издателем Евангелия третьего. Единство этих писаний сказывается в свойствах языка и в литературной обработке, где они оба отличаются высокими качествами: если третье Евангелие считается лучшим в ряду других по несомненным литературным преимуществам, то и о книге Деяний выражаются, что это есть отличный историографический труд (Рэмсей), достойный писателя классического (Блясс ). Не оспариваем той разницы, что y дееписателя нет синхронистических указаний, какими в Евангелии (3, 1 сл.) определяется начало проповеди Иоанновой, и предуготовлявшей близкое выступление Христа на общественное служение. Все это верно, но не говорит о литературной разности, требующей различных авторов. Особенность объясняется гораздо проще и именно тем, что в апостольский период совсем не было события, хотя бы приблизительно равного открытию подвига Господня для спасительного избавления человечества. Этот исключительный момент вполне заслуживал точнейшей датировки, между тем в апостольской истории все стадии были принципиально одинаковы в качестве звеньев в цени апостольского созидания церкви Христовой по заветам, в духе и силе Искупителя. При этом неотрицаемо, что в книге Деяний данных для хронологии весьма достаточно и они всегда приводятся соответственно требованиям основной идеи, если, напр., голод при Клавдии (около 45—46 г.) упоминается при обрисовывающемся наклоне к возможности поворота апостольской евангелизации от иудейства к язычеству, Совпадение дееписателя с третьим евангелистом предрешает, что это был св. Лука. Таково было древнее и твердое предание, которое оправдывается и меньшею вероятностию других гаданий. Со времени Шлейермахера многие называли Тимофея, но он явно отличается от расскащика в Деян. 20 , 4—5. Силуан или Сила (по Шванбеку) опять устраняется, поскольку автор не выступает в своем реферате под формою «мы» даже там, где этот спутник остается один при апостоле Павле (Деян. 16, 17 и ср. 19). Тит (рекомендуемый у Горста, Кнейкера, Кренкеля, Якобсена) тоже неудобен, ибо совсем не упоминается у дееписателя в тех случаях, когда с его личностию связывались важнейшие события (см. Гал. 2, 1 сл.). Наоборот, церковная традиция не встречает подобных затруднений.

Против неё выставляется лишь поздняя датировка, колеблющая подлинность книги Дяний. Однако свидетельства об этом творении (чрез Климента р., Учение XII апостолов, Варнаву, Игнатия Б., Поликарпа и др.) восходят чуть не к указываемому критикою моменту издания, причем фальсификация будет невероятна. Критические объяснения условий происхождении книги во втором веке совершенно неправдоподобны: ей обычно навязывается примирение иудеохристианства с павлинизмом в интересах последнего, приспособляемого к иудаистическому петринизму, но в конце концов это значит, что оба течения были сходны принципиально и между ними не существовало внутренней борьбы, а без неё не оказывалось надобности для объединений в жизни и в её описаниях. Внешние различия, отмечаемые в Деяниях, убеждают, что еще не было достигнуто церковного однообразия, преобладавшего в послеапостольскую эпоху, когда все уклонения приобретали характер сектантской или еретической обособленности, какой не усматривается на дееписательской картине.

По всему этому и временем для книги Деяний будет век апостольский. В частности по данному вопросу твердо разве то, что она выпущена после третьего Евангелия. Тут разрушение Иерусалима изображается с необыкновенною реалистическою отчетливостию, почему можно догадываться о выходе третьего евангельского синоптического труда около времени этой катастрофы, откуда для Деяний получится позднейший момент. Мыслимо, впрочем, что написание было закончено еще до смерти апостола Павла, который просмотрел первую копию и вызвал исправления его во второй редакции.

Если это есть произведение апостольского спутника и сотрудника — св. Луки, то само собою понятна историческая ценность книги Деяний. В ней значительная часть известий идет от очевидца, который, говоря о событиях с начала перенесения христианской проповеди в Европу, не раз употребляет форму «мы» (Деян. 16, 10; 20, 5; 28, 16). Последняя — согласно D и др. — читается уже в рассказе о предсказании в Антиохии Агавом иерусалимского голода (Деян. 11, 27—38). В остальном у дееписателя были открытые пути к первоисточникам. В Кесарии он встречался с диаконом Филиппом и пророком Агавом (Деян. 21, 8. 10), а в Риме Лука был вместе с Марком (Кол. 4, 10; Филим. 24 и ср. 2 Тим. 4, 11), у матери которого в иерусалимском доме были обычные собрания первохристианского братства (см. Деян. 12, 12) и который был тесно связан с апостолами Петром и Павлом. Чрез все эти посредства дееписатель мог почерпать несомненные сведения и в них имел надежный критерий для проверки письменных известий, а такие у него тоже вполне возможны. Посему с фактической стороны книга Деяний достаточно безупречна и является объективною историографией апостольского периода.

Этим достоинством возвышается её принципиальная важность неотразимого фактического убеждения, что дело Христа Спасителя продолжалось уполномоченными и полноправными Его апостолами, созидалось и Его божественными силами и утверждалось Духом Божиим по соизволению Отца небесного. В этом отношении книга Деяний незыблемо свидетельствует, что искупительно-благодатное таинство Христова избавления получило соответствующее применение в церкви апостольской и — чрез нее — в христианской вообще, которая есть всецело Христова, и её до скончания века не одолеют врата адовы (Матф. 16, 18), ибо она церковь Бога жива, столп и утверждение истины (1 Тимоф. 3, 15) для всех и навсегда.

Пособий для изучения книги Деяний имеется немало и на русском языке. Таковы: еп. Михаила (Лузина) Толковый Апостол, кн. I-я (Москва 1876 г. и др.); И. П. Николина Деяния святых апостолов (Сергиев Посад 1895); П. А. Артоболевского Первое путешествие св. апостола Павла с проповедью евангелия (там же 1900 и ср. у проф. Д. И. Богдашевского в «Трудах Киевской Дух. Академии» 1902 г., №12); о .Д. С. Глаголева, Второе путешествие (Тула 1893 г. и ср. у проф. Н. Н. Глубоковского в «Христ. Чтении» 1894 г.. № 1—2): у архим. Григория (Борисоглебского, Третье путешествие (Сергиев Посад 1892). Другие материалы собраны и перечислены у М. В. Барсова в книге: «Сборник по истолковательному и назидательному чтению Деяний св. апостолов и Апокалипсиса с библиографическим указателем» (Симбирск 1894). Для гипотезы Фр. Блясса см. два его издании Acta Apostolorum (Гэттинген 1895 и Лейпцпг 1896), английскую книгу «Филология Евангелий» (Лондон 1898) и статьи в журналах «Studien und Kritiken» 1894, I; 1896, III: «Hermathena» XXI; «Neue Kirchliche Zeitschrift» 1895, IX; о движении и положении вопроса ср. в «Der Beweis des Glaubens» 1896. стр. 488 сл., 1898, стр. 28 сл., и др.

* Глубоковский Николай Никанорович,
доктор богословия, профессор
Спб. духовной академии.

Источник текста: Православная богословская энциклопедия. Том 5, столб. 150. Издание Петроград. Приложение к духовному журналу "Странник" за 1904 г.