Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterА.П. Лопухин. Толковая Библия. Книга Иудифи
Глава 14
1–4. Совет Иудифи о выступлении против врагов. 5–10. Сцена с Ахиором. 11–13. Выступление иудеев и приготовления ассирийцев. 14–19. Обнаружение гибели Олоферна и впечатление, произведенное этим событием на войско ассирийское.
1 Иудифь сказала им: послушайте же меня, братья, возьмите эту голову и повесьте на зубцах вашей стены.
2 Когда же настанет утро и солнце взойдет над землею, возьмите каждый боевое свое оружие, идите все сильные за город и дайте им вождя, как будто намереваясь сойти на равнину против передовой стражи сынов Ассура, но не сходите.
3 Тогда они, взяв все свое оружие, пойдут в свой стан, разбудят вождей войска Ассирийского, и сбегутся к шатру Олоферна, но не найдут его; оттого нападет на них страх, и они побегут от вас.
4 А вы и все живущие во всяком пределе Израильском, преследуя их, поражайте их на пути.
1-4. Иудифь еще не признает дела своего оконченным. Успеху ее подвига и блестящему его завершению должно было немало содействовать дальнейшее, причем она и теперь продолжает действовать с той же, как и прежде, уверенностью и пророчески верной точностью, расчетливостью и убежденностью. Дав совет — вывесить голову Олоферна на зубцах городской стены, она предлагает всем сильным вооружиться, ранним утром выйти за город в боевом порядке и отнюдь не выступая пока далее на равнину показать вид, что они вышли для решительного наступления. Это заставит врагов обнаружить гибель своего вождя в наиболее удачную для иудеев минуту, минуту сознания вышей необходимости в вожде, что осилит и впечатление от обнаружения гибели его до такой крайней степени, что они побегут от одного страха, и иудеям останется только преследовать их в полном замешательстве до полного поражения.
5 Но прежде, чем сделаете это, пригласите ко мне Ахиора Аммонитянина: пусть увидит и узнает он того, кто уничижал дом Израиля и прислал его к нам будто на смерть.
5. Иудифь велит призвать Ахиора, чтобы — с одной стороны — лучше подтвердилась принадлежность головы именно Олоферну, с другой — чтобы он мог успокоиться относительно своей участи и вообще, чтобы произошло то, что по убеждению Иудифи — и должно было произойти и действительно тотчас же и произошло — окончательное уверование Ахиора в силу и величие Бога Израилева и присоединение «к дому Израилеву».
6 И призвали Ахиора из дома Озии. Когда он пришел и увидел голову Олоферна в руке одного мужа среди собрания народа, то пал на лице свое и ослабел духом.
6. Вид головы Олоферна производит на Ахиора сильнейшее впечатление: он «пал на лице свое и ослабел духом» так, что уже другие «подняли его» (7 ст.). Его не радует гибель человека, поступившего в отношении к нему так несправедливо и бесчеловечно, приговорившего его к смерти, — но поражает величие события, в котором с такой ясностью оправдалась высказанная им вера в особливое покровительство Бога израильского своему народу и в особливую силу и величие этого Бога, совершившего столь страшное и едва вероятное дело рукою слабой женщины. В ушах Ахиора должны были еще ясно звучать гордые и самонадеянные речи на Бога Израилева и на народ Его, и сопоставление горькой действительности с этими речами и вызывающим видом недавнего богохульника, естественно, не могло не произвести в духе его решительного и совершеннейшего переворота, предварившегося сильнейшим душевным потрясением.
7 Когда же подняли его, он припал к ногам Иудифи, поклонился ей и сказал: благословенна ты во всяком селении Иуды и во всяком народе, которые, услышав об имени твоем, изумятся.
8 Расскажи же мне теперь, что ты делала в эти дни? И Иудифь среди народа рассказала ему все, что она сделала с того дня, как вышла, до того дня, в который говорила с ними.
8. «Расскажи же мне теперь, что ты делала в эти дни?» — Рассказ Ахиору Иудифи о своем подвиге был вместе рассказом и всему народу («среди народа» ), который еще не слыхал об этом обстоятельного и подробного сообщения.
9 Когда она перестала говорить, народ громко воскликнул, и радостный крик его раздался в городе.
10 Ахиор же, видя все, что сделал Бог Израилев, искренно уверовал в Бога, обрезал крайнюю плоть свою и присоединился к дому Израилеву, даже до сего дня.
9-10. Подробное сообщение Иудифи о своем изумительном подвиге еще раз исторгло из облегченной груди народа радостные клики восторга, разнесшиеся по всему городу. Что касается Ахиора, то он «искренно уверовал в Бога, обрезал крайнюю плоть свою и присоединился к дому Израилеву даже до сего дня» . Сопоставляя это сообщение с параллельным местом Второзакония, XXIII:3 («Аммонитянин и Моавитянин не может войти в общество Господне, и десятое поколение их не может войти в общество Господне во веки» ) — нужно, по-видимому, так согласовать их в их кажущемся противоречии: указываемое Второзаконием ограничение до десятого поколения касается, по-видимому, лишь потомков тех аммонитян, которые ближайшим образом вызвали некогда это ограничение своей враждой на народ Божий, шедший в землю ему обетованную. За пределами десятого поколения от этих, современных эпохе Исхода, аммонитян означенное ограничение и запрещение естественно могло терять свою силу; это-то самое и видим в данном случае на Ахиоре в его присоединении к дому Израилеву.
Иначе представлять дело не позволяет уже то соображение, что иудеи ставшие особенно чуткими ко всяким подобным предписаниям закона в это именно время, никак не поступились бы этим законом в пользу хотя бы и Ахиора, если бы означенное ограничение и запрещение относительно аммонитян имело одинаковую силу на все времена и поколения.
«Присоединился (Ахиор) к дому Израилеву даже до сего дня» . Это последнее выражение могло означать и не то, что сам Ахиор был жив в момент написания автором этих строк, а и то, напр., что он был жив в своих потомках, продолжавших считать себя членами общества Израилева, ничем не отличающихся от настоящих потомков Авраама.
11 Когда настало утро, повесили голову Олоферна на стену; каждый муж взял свое оружие, и вышли отрядами на всходы горы.
12 Сыны Ассура, увидев их, послали к своим начальникам, а они пошли к вождям, к тысяченачальникам и ко всякому предводителю своему.
13 Придя к шатру Олоферна, они сказали управлявшему всем имением его: разбуди нашего господина, потому что эти рабы осмелились выйти на сражение с нами, чтобы быть совершенно истребленными.
13. «Сказали управлявшему всем имением его». Некоторые рукописи прямо называют и самое имя этого управлявшего — Вагой. Это подтверждается и дальнейшим 14 стихом, где именно Вагой, исполняя требование начальников, идет будить своего господина.
«Эти рабы осмелились…» По мнению некоторых из исследователей, слово рабы (oi δούλοι) появилось здесь как результат смешения переводчиком в еврейском оригинале слов ??? (евреи) и ??? (рабы). Смешение этих слов, различающихся по начертанию всего в одной букве, столь похожей в обоих случаях одна на другую, действительно весьма возможно, и недаром в списке, напр., древне-латинском (Vet. Lat.) в указанном месте вместо выражения «рабы» действительно встречаем выражение: «сыны Израиля» (filii Israel), хотя это и сделано — как полагают — не потому, чтобы переводчик хотел быть более точным в переводе, а просто по самовольному изменению, желая быть более ясным.
Как бы то ни было, только и выражение «рабы» вполне уместно и не менее подходяще здесь, чем всякое другое. Оно особенно хорошо оттеняет самонадеянное и презрительное, высокомерное чувство ассириян по отношению к евреям, которых они считали как бы уже преданными во власть Навуходоносора, и на их воинственный задор хотели смотреть лишь как на ничтожнейшее безрассудство.
Против смешения ??? и ???, отчего будто бы вместо «евреи» появилось «рабы» — говорит, по-видимому, и то, что в дальнейшем 18 стихе переводчик не мог не заметить и не исправить своего недосмотра, переводя рядом с сомнительным, и уже совершенно правильно, подобное же выражение Вагоя о «Еврейской женщине, опозорившей дом Навуходоносора убийством Олоферна: μία γυνή των 'Εβραίων.
«Осмелились выйти на сражение с нами, чтобы быть совершенно истребленными» — новый образчик высшей самонадеянности и презрительного отношения ассириян к наступательному движению евреев.
14 Вагой вошел и постучался в дверь шатра, ибо думал, что он спит с Иудифью.
14. «Вагой… думал, что он (Олоферн) спит с Иудифью». См. выше коммент. к XIII:9–10. Вагой удалился последним от шатра Олоферна, затворив его в нем с Иудифью, и, подобно другим, утомленным продолжительностью пира, вероятно, так же скоро предался глубокому сну на постели своей (XIII:1 ст.). Вполне возможно, что ни он, ни другой кто из участников и свидетелей происшедшего, не заметили подозрительно скорого выхода Иудифи из шатра. Те же, которые могли увидеть ее уже вдали от шатра, совершенно не могли найти в этом чего-либо подозрительного, будучи приучены несколько ночей подряд к подобным ее экскурсиям (см. выше, к XIII:9–10 ст.).
15 Когда же никто не отзывался ему, то, отворив, вошел в спальню и нашел, что Олоферн мертвый лежит у порога и голова его снята с него.
16 И он громко воскликнул с плачем, стоном и крепким воплем, и разорвал свои одежды.
17 Потом вошел в шатер, в котором пребывала Иудифь, и не нашел ее. Тогда он выскочил к народу и закричал:
18 рабы поступили вероломно; одна Еврейская жена опозорила дом царя Навуходоносора, ибо вот Олоферн на полу и головы нет на нем.
16-18. От шатра Олоферна, по обнаружении убийства, Вагой идет к шатру Иудифи, отсутствие которой в шатре убитого прямо вело мысль к ней, как виновнице преступления. Отсутствие Иудифи и в своем шатре не оставляло в этом ни малейшего сомнения, что тотчас же и объявил Вагой — «с плачем, стоном и крепким воплем», разодрав свои одежды в знак величайшего горя.
«Рабы поступили вероломно» . Вагой здесь или действительно представляет подвиг Иудифи осуществлением вероломно-хитрого плана всех иудеев, или просто только выражается обще, считая настоящей виновницей убийства одну Иудифь, но обвиняя вместе с нею и всех евреев, как таких, которым было нужно и приятно столь несчастное и позорное для ассириян событие.
«Еврейская жена опозорила дом царя Навуходоносора». Не так позорно было бы пасть в открытом, честном бою, как быть перехитренным и уничтоженным простой женщиной, при столь бесславной обстановке и условиях. Позор падал тем более мрачным пятном на весь «дом царя Навуходоносора», чем большим доверием и полномочиями от этого дома был наделен Олоферн, как наиболее опытный и главный вождь ассирийского войска, «второй» по Навуходоносоре (II:4).
19 Когда услышали эти слова начальники войска Ассирийского, то разорвали одежды свои, и душа их сильно смутилась, и раздался у них крик и весьма великий вопль среди стана.
19. Впечатление, произведенное страшным разоблачением гибели Олоферна — до того, что они не могли уже оказать энергичного сопротивления иудеям, — не совсем объяснимо одними психологическими законами. Несомненно, и Иудифь, верно предугадавшая это замешательство, утверждалась не на одних психологических соображениях. Ее уверенное предначертание событий (XIV:3–4) гораздо более утверждалось на вдохновенной вере в содействие Божие, которое много раз и прежде в подобных же критических до крайности обстоятельствах выводило верных Иеговы на столь же победоносное и славное разрешение затруднений. И действительно, с потерей Олоферна, в сущности, для врага вовсе не было потеряно все. Гибель его должна была бы, кажется, только еще более ожесточить ассирийцев, и, оставаясь все еще неизмеримо превосходными и по силе и численности и выгодам положения, они имели еще все средства нанести вероломному городу страшный злобный удар. Очевидно, если вместо всего этого они бегут в полном замешательстве от ничтожной сравнительно горсти иудеев, падая массами от их ударов, то — бегут гонимые и поражаемые еще другою высшею силою, не нуждающеюся для своей победы в большом количестве воинов. Так оправдалась еще раз и столь блестяще великая Божественная истина: «бегает нечестивый ни единому же гонящу» (Притч XXVIII:1) — истина, особенно ярко выразившаяся в целом ряде славных побед Израиля в эпоху Исхода, при завоевании земли обетованной, во времена Иисуса Навина, Судей, Царств и на протяжении вообще всей истории Израиля.
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter