А.П. Лопухин. Толковая Библия. Книга пророка Иезекииля
Глава 10
И здесь описывается только приготовление к каре (ст. 1-8), а сама кара остается неописанною и вместо этого пророк направляет внимание читателя на устройство колесницы, на которой Иегова удалится (ст. 9-22).
1 И видел я, и вот на своде, который над главами Херувимов, как бы камень сапфир, как бы нечто, похожее на престол, видимо было над ними.
1. "И видел я, и вот" - замечание, показывающее, что начинается новая (третья) часть видения. Теперь, когда мрачная картина мерзостей во храме и суда над ними прошла перед взором пророка, он пользуется случаем еще раз разглядеть чудную картину видения, на которую он теперь в состоянии смотреть без первоначального ужаса, а потому внимательнее. Больше всего привлекает внимание пророка в картине видения престол на тверди, описываемые торжественно с I:26, хотя не буквально так, но без привнесения чего-либо нового. Замечательно, что здесь ничего не сказано о Сидевшем на престоле. Но едва ли отсюда можно заключать, что престол был пустой, потому что тронная колесница явилась, чтобы взять из храма славу Божию. Описание престола здесь имеет в виду показать, откуда исходит имеющий быть описываемым со следующего стиха последний акт суда Божия над городом - сожжение его. Как будто, до сих пор пророк не давал себе отчета, что судящим является виденный им на Ховаре и что суд исходит с того страшного престола на тверди. Ход описания может давать и такую мысль, что первый акт суда, акт важнейший, описанный в IX:4-11 и выразившийся в осуждении на смерть почти всего населения, был произведен не совсем так, как второй - осуждение города на сожжение, даже не вполне тем же судьей, - там непосредственно из Шехины (IX:3-4), здесь с престола над твердию, но кем, не сказано, - умолчание характерное для благоговейной осторожности пророка в передаче видения. Появление здесь упоминания о престоле, может объясняться и тем, что слава Божия опять перешла с порога святилища на свое место над херувимами, чтобы в ст. 4 возвратиться еще раз на порог; эта перемена ею места, должно быть ускользнувшая от наблюдения пророка, и потому не упомянутая у него, могла быть вызвана осквернением святилища трупами. В описании престола пророк здесь еще сдержаннее, чем в I:26; там "подобие престола", здесь, - "как бы нечто похожее на престол" ("кемаре демут" - 3 ограничения вместо 1); зато там "как бы вид камня сапфира", здесь "как бы камень сапфир"; может быть впрочем одно ограничение попало не на место; LXX просто: "подобие престола" и "яко камень сапфир".
2 И говорил Он человеку, одетому в льняную одежду, и сказал: войди между колесами под Херувимов и возьми полные пригоршни горящих угольев между Херувимами, и брось на город; и он вошел в моих глазах.
2. "И говорил Он". В евр. без подлежащего; к отсутствию его см. II:1; VIII:3, 7. - "Человеку, одетому в льняную одежду", который только что был посредником помилования, а теперь становится посредником наказания; впрочем, наказание, которое поручается этому ангелу, далеко не так гибельно и бедственно, как прежнее; притом в руках Божиих всякое наказание - милующее. - "Между колесами". Колеса здесь впервые, как далее в ст. 6 и 13, названы особым именем "галгал" (особый род вихря), на каковом имени пророк нарочито останавливается в ст. 13, где и см. объяснение его. - "Под херувимов". В евр. ед. ч. в собирательном значении по соответствию с собирательным названием колес вопреки мн. ч. предыдущего стиха По I:15, колеса находятся подле херувимов; настоящее "под" определяет лишь точнее их местоположение: так как херувимы скорее парили в воздухе, чем шли по земле, то колеса не могли не находиться ниже их и ближе к земле. - "Пригоршни горящих угольев". Ангел может взять горячие угли руками, так как он сверхчувственной природы; если серафим Исаина видения в этом случае пользуется щипцами, то может быть здесь можно видеть большее развитие понятия о духовности ангелов. - "И брось их на город". Иерусалим должен погибнуть, как Содом. Орудием гибели его служат угли (ср. Пс CXIX:4; Ис X:16 по евр. тексту), которые у Исаии очищают уста пророка, угли, взятые с жертвенника духовного всесожжения снятых (см. обьясн. I:13) пред Богом, как в Откр VIII:5, в знак того, что это всесожжение самим существованием своим уничтожает все греховное. - "На моих глазах" см. обьясн. в IX:1"в уши мои".
3 Херувимы же стояли по правую сторону дома, когда вошел тот человек, и облако наполняло внутренний двор.
3. Этот стих, как и два следующие, составляют parenthesis (вставку побочных мыслей между главными). - "По правую сторону дома", т. е. в южной части храма, у здания святилища и святаго святых. В южной, вероятно, потому что восточная, главная, перед входом во святилище, была занята солнцепоклонниками и теперь устлана трупами, а северная была осквернена идолом ревности; кроме того с южной стороны храма лежал город и оттуда можно было наблюдать совершавшуюся в нем кару. - "Когда вошел тот человек", т. е. высший ангел; замечание может давать мысль, что херувимы не во все время видения занимали это место, а переменили его. - "И облако наполняло внутренний двор", потому что в нем находились херувимы со славой Господней над ними, главным проявлением которой являлось облако; посему когда в след. стихе слава Господня переходит на порог храма, облако наполняет самый храм.
4 И поднялась слава Господня с Херувима к порогу дома, и дом наполнился облаком, и двор наполнился сиянием славы Господа.
4. "Слава Господня" (в смысле IX:3) опять (как в IX:3) переходит с херувимов (как и в IX:3 в евр. ед. ч. в собирательном значении) на порог (слав. "непокровение" см. объяснение в IX:3) храма, может быть, в виду имеющего совершиться сейчас второго акта суда Божия над Иерусалимом - сожжения его, в соответствие тому, что и первый акт этого суда - избиение населения - совершен с порога храма; этим показано, что судится город главным образом за осквернение храма. Блаж. Феодорит полагает, что слава Господня в данном случае сошла с херувимов, чтобы дать возможность архангелу подойти под колеса и взять оттуда угли: величие славы Господней не позволяло ей оставаться на тронной колеснице, когда ангел ходил между колесами. Вместе со славой Господней передвинулось и облако, ее внешнее проявление (как бы закутывающее ее покрывало) и наполняло уже не двор, а дом святилища и святаго святых (в последний раз!); но двор, хотя облако очистило, освободило его, давал знать все же о близости славы Господней тем, что был наполнен сиянием этой славы, т. е. тем сиянием, которое по I:4 разливало кругом себя облако Ховарского богоявления.
5 И шум от крыльев Херувимов слышен был даже на внешнем дворе, как бы глас Бога Всемогущего, когда Он говорит.
5. Херувимы, так тесно связанные с явлением славы Божией, что они называются херувимами славы (Евр IX:5), не могли остаться безразличными к переходу славы Божией с них на порог храма и ответили на это шумом, т. е. движением (хлопаньем) крыльев своих, что могло быть со стороны херувимов, которые у Иезекииля не говорят, а в Апокалипсисе говорят очень мало, рукоплесканием (Кнабенбауер) Богу, производящему суд над ненавистным особенно для них нечестием (ср. Откр VI:18 и д. при снятии Агнцем каждой из первых 4 печатей, которые заключали под собою страшные бедствия для земли, 4 херувима по очереди говорят тайнозрителю в чувстве удовлетворения: "иди и смотри"). Этот сильный шум (от крыльев херувимов) слышен был на всем необъятном пространстве храма, об обширности дворов которого можно судить по описанию таинственного храма Иезекииля в XL-XLII гл.; находясь в данный момент видения на внутреннем дворе храма (VIII:16), пророк может быть из эха заключил, что шум достигал наружной стены внешнего храмового двора. Шум от крыльев херувимов, так подробно и раздельно описанный в I:24, пророк характеризует здесь одним из 4 приведенных там сравнений, наиболее сильным: сравнением с гласом Бога Всемогущего (евр. "Ел-Шаддай", там просто: "Шаддай"; Ел-Шаддай еще только в Быт XLIII:14), когда Он говорит (тоже добавка к I:24, где см. и объяснение выражения; Симмах и Феодотион "как глас грома"). По I:24 такой шум происходил от крыльев херувимов, когда они летали; следовательно, в данном случае они не с меньшей силой ударяли своими крыльями, чем делали это при полете: в таком возбуждении находились они.
6 И когда Он дал повеление человеку, одетому в льняную одежду, сказав: "возьми огня между колесами, между Херувимами", и когда он вошел и стал у колеса,-
6. Возвращается к рассказу прерванному длинной вставкой, почему повторяет почти весь 2 ст., но вместо "угли" общее "огня", как и в сл. ст.
7 тогда из среды Херувимов один Херувим простер руку свою к огню, который между Херувимами, и взял и дал в пригоршни одетому в льняную одежду. Он взял и вышел.
7. Подавая огонь для сожжения города, херувим, хотя делал это должно быть в виду боязни архангела вступить в страшное горящее место, оцепленное херувимами и колесами (ср. I:13), благодаря чему архангел может быть не вполне точно исполнил и прямое повеление Божие войти туда, херувим является участником и в совершении самой кары Божией, подобно апокалиптическому херувиму, подавшему 7 ангелам 7 чаш, наполненных гневом Божиим (Откр XV:7). На этом основывалось мнение древней церкви о херувимах, как орудиях гнева Божия, в противоположность серафимам (очищение Исаии). - "И вышел", т. е. с внутреннего двора, дальше которого пророк не мог провожать ангела глазами. - Горящие угли были брошены на город для сожжения его. То, что ангелом сделано в видении пророка, во внешнем мире совершено с Иерусалимом войском Навуходоносора. Пророку показана была небесная (ноуменальная) сущность земного явления, по-видимому столь обыкновенного и частого.
8 И видно было у Херувимов подобие рук человеческих под крыльями их.
8. Обстоятельство, что херувим взял огонь и подал архангелу рукою своею, могло, по мнению пророка, возбудить недоумение в читателе на счет присутствия рук у херувимов, столь возвышенных не только над человеческим, но и над ангельским миром и столь не человекоподобных существ. Как бы не надеясь на память читателя, который должен был знать о присутствии рук у херувимов из I:6, пророк повторяет тамошнее замечание о руках у херувимов с небольшой разницей в выражении: вместо "рука" - "подобие", точнее "очертание рук".
Это, и то не так уже необходимое, повторение сказанного в I гл. наталкивает пророка на повторительное описание чуть не всего видения I гл. Главным образом из I гл. повторяется описание колес (ст. 9-17), к которому, после краткого возвращения пророка к прерванному рассказу (ст. 18-20), прибавляется уже более краткое описание животных. (ст. 21-22). Это вторичное описание почти ничего не прибавляет (впрочем ст. 12) и не изменяет (впрочем ст. 14) в прежнем описании и потому кажется настолько странным, что подлинность его сильно оспаривается или же оно объясняется тем, что пророк, имея два наброска на одну и туже тему и поместив их в книгу, не успел устранить одного из них при окончательной редакции, (подобное, говорят, имело место и в VII гл. со ст. 2-5 и 6-9. Корнилль. Кречмар). Но не говоря о том, что возвращение в прежде сказанному с целью его дальнейшего развития и дополнения или просто для обращения на него особенного внимания читателя составляет авторскую особенность Иезекииля (III:17-21; гл. XVIII в ХXXIII:1-20 или (V:10-16 и XII:17-20), для настоящего повторения можно подыскать основания и оправдание. "Иегова намерен покинуть свое святилище; не составляет ли это тонкой черты, что пророк пользуется коротким промежутком времени перед удалением Господа, чтобы углубиться возможно глубже в Его славное явление; он как бы не может насмотреться на Разлучающегося: и очень удачно и очень кстати пророк время, занятое исполнением со стороны ангела данного ему ужасного поручения, наполняет созерцанием Господня явления" (Берт.). Указывают (Сменд) и такую цель для этого повторения: читателям Иезекииля могло казаться, что с Иерусалимом должен погибнуть и Иегова, и пророк хочет дать им понять, что Иегова, сам разрушающий Свое святилище, не связан с Своею страною. Кроме того, как увидим при частнейшем рассмотрении повторительного описания, пророк явно хочет договорить некоторые недомолвки первого описания, выяснить неясности его и отменить то в повторившемся явлении, что не было сходно с первым явлением (ст. 12 и 14). Повторительное описание видения у пророка имеет целью подготовить к описанию удаления Господня из храма и Иерусалима (ст. 18 и 19), почему в описании главное место отводится колесам (7 стихов, а херувимов 3). С колес и начинается повторительное описание.
9 И видел я: и вот четыре колеса подле Херувимов, по одному колесу подле каждого Херувима, и колеса по виду как бы из камня топаза.
9. = I:15-16. Устранена неясность I гл. на счет количества колес, о котором там так сказано, что есть возможность полагать, как и полагали некоторые толкователи, что было одно колесо; сравнение колес с топазом ("таршиш'ем") пополнено определением "камень" к последнему; но опущено, как расположено было каждое колесо по отношению к своему херувиму (что оно находилось сразу у всех четырех лиц его, - замечание, опущенное может быть из-за трудности его для понимания и мнимой несообразности) и что колеса были топазовые не только по виду, но и по устройству (замечание, тоже не сразу ясное и опускаемое, как и предыдущее, LXX в I гл.).
10 И по виду все четыре сходны, как будто бы колесо находилось в колесе.
10. I:17bс. Опущено понятие устройства.
11 Когда шли они, то шли на четыре свои стороны; во время шествия своего не оборачивались, но к тому месту, куда обращена была голова, и они туда шли; во время шествия своего не оборачивались.
11а. = I:17. Но вторая половина стиха заключает прибавку к данным I гл.: колеса катились туда, "куда обращена была голова", чья? конечно животного, подле которого стояло каждое колесо; но под головой может разуметься и переднее (ср. Иов XXIX:25; 1 Цар XIII:17 по евр. т.), главное (в данную минуту) колесо или перед всего явления; так, кажется, и LXX своим: "на неже аще место зряше начало едино, идяху". В конце стиха повторено замечание его середины о неповорачивании колес; это с такою буквальностью повторенное выражение дает в настоящей связи другую мысль, чем в первом его месте: странно было, что, хотя колеса своими сторонами могли идти и направо, и налево, и назад, они все двигались вперед, как бы увлекаемый передним колесом.
12 И все тело их, и спина их, и руки их, и крылья их, и колеса кругом были полны очей, все четыре колеса их.
12. Параллелен I:18, но, если текст здесь не поврежден, делает значительное добавление к нему: глазами усеяны были не только колеса, но и херувимы, каковыми и являются херувимы Апокалипсиса (IV:6). Как бы боясь, что читатель не представит себе во всей поразительности и ужасе этого явления, пророк подробно указывает, где были глаза на херувимах: ими было усеяно все тело их: даже такие части его, как спина, руки и крылья. Бросает тень сомнения на подлинность этого стиха то обстоятельство, что настоящий отдел главы посвящен описанию колес, и речь пророка едва ли могла перейти так вдруг и резко к херувимам, притом означив их одним местоимением. Посему блаж. Иероним, как раввины и другие толкователи, предлагает под исчисленными здесь частями тела разуметь метафорическое название частей колеса: тело - ступица колеса, спина - ободья, руки - спицы, крылья - обручи. Надо заметить притом, что еврейские названия всех этих частей колеса близки по начертанию к названиям перечисленных в настоящем стихе частей тела, и что этих частей как раз столько, сколько главных составных частей в колесе, по крайней мере сколько считалось их в то время, как это видно из 3 Цар VII:33; это последнее место, говорящее о колесах медных умывальников в Соломоновом храме, могло предноситься уму пророка, особенно если допустить, что самая идея колеса в его видении навеяна колесами умывальников. Так как названия частей колеса представляют очень малоупотребительные слова, то допускают, что они легко могли повредиться в тексте и замениться более знакомыми названиями частей тела. О символическом значении многоочитости см. объяснениие I:18.
13 К колесам сим, как я слышал, сказано было: "галгал".
13. "Как я слышал", букв. "во уши мои", как в IX:1, где и см. объяснение. - "Сказано было". Повелевая архангелу взять углей между колесами, Бог называет их по 2 ст. в евр. т. "галгал"; так как это повеление слышал пророк, то может быть он и ссылается здесь на него; но все выражение производит такое впечатление, что колеса нарочито и торжественно были наименованы так, причем это знаменательное имя произнесено было громким голосом, "крикнуто", евр. "вайикра", слав. "воззвася", - "Галгал". Еврейское слово, оставленное без перевода, как и в гр.-слав.: "Гелгель". Об этом названии колес видения можно сказать, прежде всего, что оно божественное, потому что от себя пророк нигде не называет их так, а обычным евр. словом для обозначения колес - офан; в этом отношении особенно знаменательно, что в одном и том же стихе 6, когда Бог говорить о колесах, они названы "галгал", а когда пророк, - "офан". Как название божественное, оно должно быть полно глубокого смысла и таинственности, почему древние переводчики боялись переводить его. "Галгал" употребляется не раз в Ветхом Завете в качестве названия для колеса, преимущественно в поэтическом языке: Еккл XII:6; Ис V:28; Иез XXIII:24; XXVI:10. Но это не единственное и не собственное значение этого слова; собственное его значение, кажется "вихрь". В псалмах и у Исаии оно употребляется для обозначения одного явления природы: Ис XVII:13: "были гонимы как прах пред лицем ветра и как галгал (рус. пер. "пыль", слав.: "прах колесный") от вихря"; Пс LXXXII:14: "да будут яко коло (галгал), яко прах пред лицем ветра". "В обоих местах указывается что-то подобное соломе, которое легко гонится ветром; а известно, что даже и теперь в смежных с Палестиною странах во время жатвы или немного после по дорогам и полям носятся гонимые ветром какие-то шары, довольно большие; это ничто иное, как высохшие растения, которые подхватываются бурею и в форме шара переносятся с большою быстротою по полям (Hebrans, цит. соч. 598). Посему галгал может означать вообще шарообразную форму: в Пс LXXVII:9 этим словом обозначается свод небесный ("глас грома твоего в колеси"). Употребленное самим Богом о колесах, названных ранее пророком просто "офаним", слово "галгал" очевидно имеет целью ближе охарактеризовать эти колеса: они похожи были в своем движении на "галгал", вихрь особого рода, получающий шарообразную форму. Отсюда не без основания заключают, что колесо в видении пророка Иезекииля имело шарообразную форму и что оно представляло собою небесную сферу. Кроме употребления "галгал" о комах соломы в псалмах и у Исаии, основанием для последнего служит значение слов "галгал" и "офан" в Талмуде. Первым словом там раз (Chag. III, 79) называется солнечный диск (саддукеи смеются над фарисеями, что они подвергают омовению и "галгал" солнца), а другой раз небесный свод (Petach 94 b); офанимами же в Талмуде называются мысленные круги на небесном своде: экватор, меридиан, зодиак, горизонта. Характер, сообщаемый колесам наименованием "галгал", проливает свет на общее значение их в системе Иезекиилевых видений и на отношение их к главным деятелям этих видений - херувимам. Имея крылья, херувимы могли летать при помощи их; но по земле им приходилось уже не летать, а идти или бежать; если бы они передвижение по земле совершали на ногах должно было бы оказаться, что земля грубою вещественностью своею полагала препятствие шествовавшему по ней Господу; этого не могло быть, и вот херувимы снабжаются для передвижения по земле орудием, дающим возможность им совершать это передвижение с быстротою, не меньшею полета; таким орудием и являлись колеса при них. Обыкновенные колеса такой цели, конечно, не могли бы удовлетворить: нельзя представить себе такого колеса, которое двигалось бы с быстротою летающей птицы или ветра (которым неслось Ховарское видение I:4-6). Да если бы и возможны были такие колеса на них можно было бы лишь ехать с желаемою быстротою. Колеса же видения только находились подле животных и одним этим посредствовали их движение и сообщали ему нужную скорость. Как они могли делать это, и объясняет название их "галгал". Так как "галгал" не что иное, как особый род вихря, то колеса видения должны были иметь немало общего с вихрем, если прямо и нарочито называются вихрем. Понятно, как они, находясь лишь подле животных, могли влиять на движению их: сильный вихрь поднимает и переносит по земле большие предметы. Летая с быстротою ветра на своих могучих крыльях, животные видения точно с такою же быстротою носились в вихре по земле.
14 И у каждого из животных четыре лица: первое лице - лице херувимово, второе лице - лице человеческое, третье лице львиное и четвертое лице орлиное.
14. = I:6 и 10. "Первое лице - лице херувимово…" Рус. перевод этого места неточен; слав. точнее: "единому лице херувимле, лице же другому лице человече, третие же лице львово и четвертое лице орлее". Таким образом, здесь говорится о лицах не одного херувима, а разных. О подобии лица первого херувима не сказано почему-то ничего, а только что он был с обыкновенным лицем херувима, другой был с лицем человека, третье лице, замеченное пророком (у какого херувима, не сказано), было лице - льва, четвертое - орла. Это выражение, и в том виде, какой оно имеет в евр. т. в слав. пер., не заключает необходимой мысли, что каждый херувим имел одно лице и лице не такое, как у других, что имеет место в Откр IV:7. Пророк знал, что читатель при чтении этого замечания будет иметь в виду сказанное о лицах херувимов в I:10, где каждому херувиму приписывается 4 лица. Если здесь говорится об одном лице у каждого херувима, то это потому же, почему эти лица исчисляются в другом порядке, - потому что пророк наблюдает явление при других условиях. Пророк в данном случае почему-то, может быть по некоторой дальности расстояния и загороженный зданием храма, не видел у каждого из херувимов более одного лица. Ближе всех к пророку в виднее всех для него был херувим, подавший уголь архангелу (отсюда член при этом слове здесь); этого херувима пророк мог видеть со всеми лицами его, как он видел всех херувимов на Ховаре; поэтому пророк не говорит, каким лицем этот херувим был обращен к нему. Наиболее близкий и видный после этого херувим был обращен к пророку лицем человека и т. д.; таким образом первый херувим был обращен к пророку лицем вола. Все это было возможно, если лица херувимов были расположены, как изображено на представленном чертеже, на котором показано и их положение по отношению к пророку и храму.
Пророк видел таким образом ясно только лице первого херувима и второго; о третьем же и четвертом, скрытых за зданием храма и может быть едва поднимавшихся над кровлей его (если явление парило в воздухе), пророк мог более предполагать, чем видеть, какие лица у них были обращены к нему; отсюда разница в его выражениях о 3 и 4 лицах сравнительно с 1 и 2 и порядок последних двух лиц: по достоинству или по описанию в I главе, а не по теперешнему положению их. - Стиха нет во многих греческих кодексах, что, при его темноте и мнимом противоречии с I:10, не поддававшемся до сих пор объяснению (опущение лица вола объясняли например, тем, что привнесение такого лица в Божественном явлении I гл. породило соблазн, которого пророк сам испугался и поспешил устранить) заставляло подозревать его подлинность и делать в нем разные поправка: например, предлагали (Кречмар) читать вместо "керуб" "херувим" - близкое по начертанию "пар", "бык", простонародное название вола.
15 Херувимы поднялись. Это были те же животные, которых видел я при реке Ховаре.
15. "Херувимы поднялись". О поднятии херувимов от земли говорится гораздо подробнее позднее, в ст. 19; посему настоящее выражение, стоящее в евр. т. в труднообъяснимой глагольной форме, может значить: "начали подниматься", "зашевелились", готовясь воспринять на себя Славу Божию, имеющую сейчас (ст. 18) перейти на них с порога храма. Теперь, когда потрясающее зрелище суда Божия над храмом и городом кончилось, и пророк получил возможность (еще со ст. 8) более или менее спокойно наблюдать явление Славы Божией, видом которой он не насытился на Ховаре, только теперь он начинает давать себе вполне ясный отчет в том, что виденные им на Ховаре таинственные животные (которые за их тесную связь и неразделимость он называет здесь по евр. т., как и по греч. и слав., в ед. ч.) не что иное, как херувимы, потому что почивавшая на них Слава Господня, как стало ясно только вполне теперь пророку, одно со Славой Господней, обитавшей над ковчегом завета во храме.
16 И когда шли Херувимы, тогда шли подле них и колеса; и когда Херувимы поднимали крылья свои, чтобы подняться от земли, и колеса не отделялись, но были при них.
17 Когда те стояли, стояли и они; когда те поднимались, поднимались и они; ибо в них был дух животных.
16-17. Начавшееся поднятие от земли херувимов дало заметить пророку поразившее его и на Ховаре (I:19-20) согласие в движениях ничем вещественно не связанных друг с другом колес и херувимов: так как колеса шли в строгом согласии с херувимами (ст. 16а), то как только последние зашевелили крыльями, какое то движение произошло и в колесах (ст. 16б); такова уже была связь между теми и другими: пока спокойно стоят те, стоят и эти; как только двинутся одни, приходят в движение и другие. "Ибо в них был дух животных", см. объясн. I:20.
18 И отошла слава Господня от порога дома и стала над Херувимами.
18. Слава Господня (в том смысле, в каком это название употреблено в IX:3 и X:4, т. е. в смысле облака богоявления), может быть прождав на пороге храма совершение последней казни над Иерусалимом (сожжение) со стороны архангела, который не возвращается здесь, как в IX:3, с донесением об исполнении поручения, возвращается на свое место над херувимами для удаления из храма и города. Это удаление можно рассматривать, как третий и последний акт суда Божия над Иерусалимом и как тягчайшую кару для него, если принять в внимание те тяжелые последствия, какие влечет за собою удаление Бога по Втор ХХXI:17 и Ос IX:2.
19 И подняли Херувимы крылья свои, и поднялись в глазах моих от земли; когда они уходили, то и колеса подле них; и стали у входа в восточные врата Дома Господня, и слава Бога Израилева вверху над ними.
19. "В глазах моих", см. объясн. в IX:1"в уши мои". - "И колеса подле них". Колеса были настолько самостоятельною частью видения и так странно было парение их в воздухе, что пророк всегда при замечании о поднятии херувимов упоминает о колесах: III:13; XI:22. - "И стали у входа в восточные врата Дома Господня". - Это были главные ворота храма, через которые естественно было выйти из Своего храма Господу, как впоследствии через такие же ворота слава Господня возвратилась в храм (Иез XLIII:2); притом эти ворота лежали прямо против дверей собственно храма - здания святилища и святаго святых - и через них входили в город. В воротах храма, следовательно, на крайней периферии храмового пространства, слава Господня останавливается с тою же целью, с какою останавливается на пороге храма: для прощания с своим долголетним жилищем, может быть, "в знак некоторой не охоты и сожаления, с какими она удаляется из храма" (Кнабенбауер); поводом к остановке здесь могло быть и нечестивое совещание у этих ворот 25 старейшин (XI:1 и д.). - "Бога Израилева", ср. VIII:4. Определение хочет сказать, что Бог уже не будет Богом завета и собирается оставить Свой народ.
20 Это были те же животные, которых видел я в подножии Бога Израилева при реке Ховаре. И я узнал, что это Херувимы.
20. В I гл., где так подробно описаны явившиеся пророку в виде четырехлицых животных херувимы, он ни одним словом не обмолвился, что это были херувимы, без сомнения потому что тогда и не подозревал этого: до того вид явившихся ему там существ разнился от изображений херувимов во храме (где они были изображены должно быть в человеческом виде). Все настоящее видение как бы и направлено было к тому, чтобы обнаружить перед пророком истинную сущность явившихся ему на Ховаре животных. И пророк в этом видении уже и не называет их животными, а все херувимами (IX:3; X:1 и д.). Убеждение в том, что это были херувимы, могло зародиться в пророке с самого начала настоящего видения от одного того, что почивавшая на таинственных животных слава Господня оказалась в храме, где обитала Шехина; это убеждение могло подкрепиться голосом Божиим в X:2, (где сам Бог назвал загадочных носителей славы Его херувимами, хотя надо помнить, что слова в видениях "неизреченные" по 2 Кор ХII:4); оно возросло в ст. 15, см. объяснение его; а окончательно утвердилось и потому торжественно высказывается только теперь, при удалении славы Господней из храма, с его херувимов, что знаменательно.
21 У каждого по четыре лица, и у каждого по четыре крыла, и под крыльями их подобие рук человеческих.
22 А подобие лиц их то же, какие лица видел я при реке Ховаре,- и вид их, и сами они. Каждый шел прямо в ту сторону, которая была перед лицем его.
21-22. Убеждение, что теперешние животные были одинаковы с виденными на Ховаре (ср. ст. 15), убеждение, важное особенно в виду того, что настоящие животные оказались херувимами, подтвердилось для пророка окончательно, когда они поднялись на воздух и он мог, как и на Ховаре, рассмотреть все частности их фигуры - все 4 лица, крылья и т. п. Во всех частностях фигуры тех и других животных было полнейшее совпадение. Из этих частностей перечисляются только важнейшие: количество лиц и крыльев, руки (вид ног, понятно, опускается), подобие лиц, а прочие частности объединяются в понятии "вид их и сами они" (под последним словом может быть разумеются проявленные в видении таинственными животными свойства); во впрочем из оставшихся не перечисленными частностей указывается главнейшая и в данный момент, момент удаления херувимов из храма, наблюдавшаяся пророком: что каждый херувим шел прямо перед лицем своим, хотя они смотрели в разные стороны.
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter